Эксперты Кудрина назвали девять главных проблем российской полиции
Эксперты Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина представили доклад о состоянии российской полиции. Для его подготовки они использовали не только документы и результаты различных исследований, но и эмпирические знания. Авторы доклада работали в районных и городских отделах внутренних дел, а также в двух полицейских управлениях. Они сопровождали участковых в течение рабочего дня и наблюдали за работой инспекторов по делам несовершеннолетних. Кроме того, они выходили в патрули вместе с экипажами патрульно-постовой службы.
Доверия мало
Авторы доклада констатируют: несмотря на незначительный рост уровня доверия к полиции в последние годы, россияне по-прежнему не верят, что полицейские в состоянии защитить их города или районы от преступности.
По данным опросов Левада‑Центра, которые приводятся в докладе, доля тех, кто удовлетворен работой полиции, выросла с 34% в 2012 году до 37% в 2013-м, а доля неудовлетворенных снизилась с 52 до 48%. Доля тех, кто доверяет полиции, выросла с 33 до 38%, а тех, кто не доверяет, снизилась с 61 до 56%. Но 55% респондентов считают, что полиция не способна защитить их или их семьи от преступников, и этот показатель стабилен за последние годы, говорится в докладе.
Последнее международное исследование, включавшее вопрос о доверии полиции, проводилось в России только в 2012 году, напоминают авторы доклада, и тогда уровень доверия сотрудникам внутренних дел по десятибалльной шкале составлял 3,5 балла. Больше всего доверяли полиции на тот момент в Дании и Финляндии (8 баллов), в Польше (5,3 балла), в Литве (5,5 балла). Ниже, чем в России, был только уровень доверия к украинской полиции — 2,1 балла.
Главные проблемы
Эксперты выявили девять главных проблем российской полиции, которые мешают ей развиваться и повысить уровень доверия у граждан.
По их мнению, на участковых уполномоченных полиции возложено слишком большое число непрофильных функций и обязанностей, что сильно ухудшает качество их основной работы. Службы, занятые охраной общественного порядка, в особенности участковые, перегружены бумажной работой, которая отнимает от трети до половины рабочего времени. Усугубляет ситуацию избыточное количество дублирующих друг друга проверок низовых подразделений со стороны вышестоящего руководства. Бесконечные проверки ведут к еще большему снижению эффективности полицейской работы, говорится в докладе.
За последние годы слишком сильно, как считают авторы исследования, разрослись разнообразные штабные и координирующие структуры — как внутри самого МВД, так и на уровне региональных правительств. В МВД слишком высоки расходы на содержание управленческих аппаратов и штабов, которые заняты разработкой и сбором отчетности, проверками и анализом статистики. Работа же полицейских оценивается по объему бумажной работы — рапортов, протоколов и т.д. А это, в свою очередь, привело к чрезмерной непродуктивной загруженности полицейских подразделений, которые работают «на земле».
Необходимость заполнения множества бумаг, подчеркивают эксперты КГИ, отнимает до половины времени от той самой работы, о которой им приходится отчитываться. При этом в полицейских отделах и управлениях низкий уровень использования цифровых технологий, а рабочий процесс недостаточно автоматизирован.
Отдельно авторы исследования останавливаются на «палочной системе» — системе оценки работы полицейских, при которой ее эффективность определяется количеством раскрытых уголовных дел. Правозащитники и эксперты критикуют «палочную систему» все последние годы в первую очередь потому, что она, как они считают, провоцирует полицейских фабриковать уголовные дела. «Палочные» подходы к полицейской работе применяются реже, выяснили эксперты фонда Кудрина, но она «продолжает искажать стимулы к работе и способствовать фальсификации ее результатов», говорится в докладе.
Полицейские, уверены в КГИ, загружены избыточной и непрофильной работой, а государство ненадлежащим образом исполняет свои социальные обязательства, продолжают критиковать МВД эксперты. Все это привело к сильному кадровому дефициту — в первую очередь в системе участковых уполномоченных.
Взгляд из МВД
РБК не удалось оперативно получить официальный комментарий МВД. Источник, близкий к ведомству, рассказал РБК, что исследование представителям ведомства показалось поверхностным. В частности, в МВД не согласились с выводом экспертов о низком уровне доверия россиян к полиции, поскольку большинство социологических исследований на эту тему за 2014 год показывало противоположные результаты.
«Палочная система» из-за критики общественности видоизменилась, рассказал РБК председатель московского профсоюза полиции Михаил Пашкин. В полиции, говорит Пашкин, появилась так называемая перспектива, то есть перспективное планирование раскрытия преступлений. «Как она работает: в конце квартала и в конце года начальника отделения вызывает руководитель окружного следственного управления и спрашивает, сколько тот направит в суд дел по разбоям. Если тот не дает ответа, ему сообщают: за аналогичный период прошлого года у тебя было десять дел, значит, в этом квартале пиши 11. И так по цепочке до МВД, которое согласовывает общую «перспективу» по направлениям работы», — говорит Пашкин.
В целом Пашкин согласен с выводами экспертов КГИ. Он считает, что исправить ситуацию в полиции можно в том случае, если главным критерием эффективности работы станет мнение населения. В качестве эксперимента измерить уровень доверия населения к полиции, по мнению лидера профсоюза, можно во время предстоящих выборов в Госдуму в декабре 2016 года, так как опросы общественного мнения не отражают действительности. «Поставьте урну рядом с урнами для партий, положите бланк с вопросом «Доверяете ли вы полиции?» и на основании результатов увольняйте руководителей «за утрату доверия населения». Будет порядок», — считает активист полицейского профсоюза.
Итоги реформы
Доклад КГИ будет презентован на специальном заседании комитета, на котором эксперты обсудят дальнейшие пути реформы МВД.
В ходе реформы МВД 2009–2011 годов, начатой предыдущим руководителем ведомства Рашидом Нургалиевым по инициативе президента Дмитрия Медведева, милиция была переименована в полицию, а сотрудники правоохранительных органов прошли переаттестацию.
О провале реформы, первый этап которой завершился к 2012 году, заговорили на фоне скандала с пытками задержанных в казанском отделе полиции «Дальний».
В конце 2012 года новый министр внутренних дел Владимир Колокольцев признал первый этап реформы МВД недостаточно эффективным. Колокольцев назвал прошедшее реформирование своего ведомства необходимым, но не оправдавшим в полной мере ожидания граждан. «Именно поэтому важна оптимизация нашей работы, предстоит еще многое сделать, чтобы граждане реально ощутили позитивные изменения в системе органов внутренних дел», — пояснил он, выступая на заседании расширенной рабочей группы по реформированию органов внутренних дел.
Министр обратил внимание на сохранение проблем с «палочной системой», учетом и регистрацией заявлений и сообщений о преступлении и критериями оценки эффективности работы полиции.
В конце 2012 года Колокольцевым была презентована «дорожная карта» первоочередных мер по оптимизации работы полиции, в первую очередь путем преодоления коррупции и круговой поруки. Собеседники РБК в рядах полицейских утверждают, что на низовом уровне определенные результаты этой работы были достигнуты: исчезли увольнения провинившихся полицейских задним числом, а начальники районных ОВД стали бояться парковать роскошные автомобили возле отделов.
Ваши права при встрече с полицией
Если вас остановили на улице и чего-то требуют
К любому человеку на улице может подойти полицейский. Иногда это просьба стать понятым, показать документы или обращение за помощью, если ищут преступника или свидетелей нарушения. Но бывают причины посерьезнее: личный досмотр, требование покинуть какое-то место и даже задержание.
Распространите знания!
Отправьте статью тем, кому она пригодится
Переслать через вотсап
При любой встрече с полицейским не помешает знать свои права и грамотно ими пользоваться. Желаем вам, чтобы эта статья никогда не пригодилась, но если вдруг к вам на улице подошел полицейский, вот самая простая инструкция на такой случай.
Закон суров, но это Россия, детка
Мы любим российские законы, но не все сотрудники правоохранительных органов с нами солидарны. В этом документе — ваши права по закону, а вот какой будет встреча с полицейским в реальности, мы не можем предсказать. Храни вас бог.
Сохраните эти карточки на телефон и поделитесь с друзьями.
Право узнать должность, звание и фамилию полицейского, посмотреть служебное удостоверение
Как это работает. Если полицейский находится при исполнении и подходит к любому человеку по любой причине, первое, что он должен сделать, — представиться. По закону положено сообщать должность, фамилию и звание. Можно попросить у полицейского служебное удостоверение, он обязан показать его по требованию.
Если вы сами подходите к полицейскому, он тоже обязан представиться. Данные сотрудника можно записать.
Право не носить с собой паспорт и другие документы
Как это работает. Ни в одном законе нет требования, чтобы обычный человек, который идет в магазин, на работу или гуляет с ребенком, имел при себе паспорт. То есть полицейский может попросить документы для проверки, но если у вас их нет, вы ничего не нарушаете. Это не повод задерживать вас или штрафовать, Можете просто сказать, что паспорта с собой нет, он дома или в машине.
Но и тут тонкая грань: если есть основания для проверки документов или нужно выяснить личность, полицейский может доставить в отделение, чтобы там установить личность. Для этого тоже нужны конкретные причины, но всегда проще показать хоть что-то : военный билет, права. Забирать паспорт не имеют права.
Право на вежливое обращение
Как это работает. Полицейский обязан — именно обязан по федеральному закону — общаться с любым человеком вежливо, уважительно, на «вы», без грубости. Даже если вы что-то нарушили, вам не могут сказать: «Слышь, ты, иди сюда, да ты знаешь, что тебе за такое будет?» Не должно быть мата, дискриминации по национальному признаку, неуважения к культурным традициям и религии. Личный досмотр могут проводить только лица того же пола.
Если полицейский грубо обращается, угрожает, забирает документы и применяет силу без повода, все это можно зафиксировать и потом использовать против него. Но это так по закону и инструкциям. Если не брать в расчет спорные ситуации с нарушениями и задержаниями во время беспорядков, никогда не помешает сделать полицейскому замечание, напомнив о его обязанности по закону. Это как минимум поможет одернуть зарвавшегося сотрудника, который решил, что может общаться на «ты», угрожать и требовать документы без оснований.
Право знать причину обращения и проверки документов
Как это работает. Полицейский не может просто так попросить вас пройти в отделение или предъявить паспорт для подтверждения личности. У любого обращения должна быть причина. Даже для проверки документов есть четкий список оснований, и просто любопытство полицейского там не упоминается. Второе действие любого полицейского, который что-то от вас хочет, — объяснить, почему он остановил вас и зачем ему ваши документы.
Вот все причины для проверки документов:
- Есть подозрения, что человек преступник или в розыске. Например, у полиции ориентировка на убийцу, насильника или сбежавшего из тюрьмы, а прохожий очень похож на него.
- Есть повод возбудить дело из-за административного нарушения. Например, пешеход перешел дорогу в неположенном месте или курит на детской площадке.
- Есть основания для задержания по закону. Например, если какой-то гражданин зашел на охраняемую территорию.
Если полицейский просто подходит и говорит: « Я такой-то , предъявите документы», — это незаконное требование. И вы не обязаны ничего предъявлять. Но это так по закону. На деле, если нечего скрывать, всегда проще показать какой-то документ. Чаще всего полиция найдет повод для проверки документов, а спорить — себе дороже. Тем более что в законе нет требования обязательно показывать ориентировку. Но всегда лучше поинтересоваться, что за причина для проверки. И если ничего конкретного не говорят, можно отказаться от проверки и пойти по своим делам.
Грань между невыполнением законных требований полицейского и защитой своих прав очень тонкая. В случае чего суды встают на сторону полиции: мол, нет оснований не доверять сотрудникам, вы что-то нарушили или похожи на преступника, поэтому у вас попросили документы. Так что решайте сами, показывать паспорт или нет. Но помните, что по закону для проверки должны быть конкретные причины и вам должны их заранее назвать.
Право на извинения
Как это работает. Если полицейский нарушил ваши права — грубо обращался, применил силу, раскрыл тайну частной жизни, задержал без оснований, — то по федеральному закону он обязан принести официальные извинения. Причем это делают публично и письменно — ну или как пожелает обиженный гражданин. Могут отправить письмо ему на работу или в институт.
У МВД даже есть специальный приказ о том, как нужно извиняться. И это реально работает. Если написать жалобу или суд установит, что полицейский нарушил права, он обязан извиниться максимум в течение месяца. Есть случаи, когда полицейский выругался матом, а потом извинялся за это. А еще ему объявили выговор. Извинения пригодятся, если на работе узнали, что вы якобы что-то нарушили, вас задерживали или в чем-то подозревали, а потом выяснилось, что все беспочвенно.
Право объяснить свои действия или ничего не говорить
Как это работает. Полицейский обязан выслушать пояснения: почему человек попал на охраняемую территорию, подрался или не платит алименты. Это не значит, что объяснения помогут избежать штрафа или задержания, но они помогут смягчить наказание. Но бывают случаи, когда говорить ничего не хочется. На это есть полное право по Конституции.
Нельзя путать отказ от показаний против себя и близких с неявкой в суд в качестве свидетеля, если речь не о родственнике. За такое уже могут наказать по уголовному кодексу.
Право сохранять в тайне сведения о частной жизни
Как это работает. Когда полицейские что-то проверяют, возбуждают дело о нарушении или расследуют преступление, они могут узнать чьи-то секреты. Например, машина может быть и правда похожа на ту, что в розыске, и остановили ее законно. Но человек едет там не с женой, а с подругой, отношения с которой не хотел бы предавать огласке. При проверке выяснилось, что с машиной все в порядке, но полицейский не может пойти и написать в соцсетях, кого он сегодня остановил и что интересного увидел в машине при досмотре.
Сведения о частной жизни, которые нельзя разглашать, — это информация, которая относится к конкретному человеку, касается именно его, не контролируется обществом и государством и в которой нет нарушения закона. Если кто-то не платит налоги или избил посетителя кафе — это не частная жизнь. Но если тот же человек завел любовницу или у него трое внебрачных детей — это уже частная жизнь.
Полицейский может узнать эту информацию, но не может ее разглашать без согласия человека. За такое можно требовать извинений, компенсации, и вообще это уголовная статья. Хотя, как обычно, есть тонкая грань между тем, что можно делать, и тем, за что наказывают.
Право на отказ быть понятым
Как это работает. Любого человека могут попросить стать понятым. Просто подойти на улице и сказать: «Нам нужен понятой, уделите пару минут — тут досмотр автомобиля с изъятием». Но быть понятым — это право, а не обязанность. Если полицейский обратился с такой просьбой, можно отказаться. За это не накажут, и вас не могут заставить.
Право на составление протокола при задержании, изъятии и досмотре
Как это работает. Допустим, у полицейского нашлись основания вас задержать или провести личный досмотр. Причины для этого найти несложно. Но каждое такое действие должно сопровождаться составлением протокола — до, а не после. В протоколе должны быть указаны все обстоятельства, потом это пригодится. Например, там должно быть указано время задержания, потому что есть лимит: на сколько можно задержать человека и с какого времени считать этот срок.
Без протокола не могут досмотреть машину, забрать какие-то бумаги, мигалку или выписать штраф. В протоколе отмечают данные понятых, свидетелей и обстоятельства дела. Всегда требуйте протокол и внимательно его читайте. Нет протокола — ваши права нарушены, это повод отменить наказание.
Право изучить протокол и оставить замечания
Как это работает. Протокол обязательно дают подписать тому, в отношении кого он оформлен. Можно изучать его как угодно долго и оставлять там любые замечания. Можно и не подписывать, но лучше так не делать.
Если не подписать протокол, об этом просто сделают отметку: «От подписи отказался». Но это не сделает протокол недействительным и не помешает наказанию. Иногда полицейские этим пользуются: ставят неправильное время, указывают понятых, хотя их не было. В принципе, полицейский вообще может составить протокол втихую и указать, что его не захотели подписывать. Оспорить будет сложно: где доказательства, что вы не видели, а не отказались? Пока эта проблема не урегулирована. Лучше все читать, оставлять замечания, ставить прочерки и подпись. И обязательно требуйте копию для себя.
Право получать информацию и изучать документы
Как это работает. Полицейский должен не только изложить причину обращения или задержания, но и объяснить, какие права у вас есть в конкретной ситуации. Например, что вы можете не свидетельствовать против себя, что вас могут задержать максимум на три часа. Или что у вас есть право на адвоката и звонок. Вы можете узнавать, что с вашим заявлением, читать протокол и знакомиться с результатами экспертизы.
Право на адвоката
Как это работает. С первой минуты общения с полицейским у вас есть право пользоваться услугами адвоката. Можно ничего не говорить и ничего не показывать, пока не приедет адвокат. Всегда лучше иметь под рукой телефон адвоката, которому доверяете или которого вам рекомендовали. И в любой непонятной ситуации звонить ему. Иногда на полицейских это действует магически: они начинают по-другому разговаривать, а претензии отпадают сами собой.
Право на звонок близким
Как это работает. Если к вам просто подошел полицейский на улице, он вас еще не задерживает и ничего не предъявляет. Вы можете звонить, кому захотите. Если же вас задержали, права и свободы ограничены. Но право на один телефонный звонок все равно есть: можно сделать его в течение трех часов после задержания или попросить полицейского сообщить родным, что с вами и где вы находитесь.
Право на предупреждение о применении силы или спецсредств
Как это работает. Полиция может применить физическую силу, дубинку и даже оружие. Но не когда захочет, а если это допускается по закону и инструкциям.
Например, если человек требует пригласить понятых при досмотре или снимает полицейского на камеру, это не повод силой вытаскивать его из машины и бить дубинкой. Применять силу можно, только если нужно предотвратить преступление, доставить нарушителя в отделение или он противодействует законным требованиям полицейского. При этом сначала сотрудник обязан предупредить о намерении применить силу, дать время на исполнение требований — и только потом что-то делать.
Отдельные требования есть для спецсредств: электрошокеров, слезоточивого газа, водометов, служебных собак. Еще строже с оружием. Нельзя применять силу к беременным, детям и инвалидам. Нельзя разгонять мирную демонстрацию или законный митинг, где никто ничего не нарушает.
Право участвовать в митингах и демонстрациях, если они согласованы
Как это работает. По закону полиция может попросить участников незаконного митинга разойтись. Например, если это мешает дорожному движению или есть опасность для других людей. Но если митинг согласован, власти дали разрешение провести его в это время и в этом месте, никто не нарушает закон — люди мирно идут с плакатами, устраивают акции, не вредят чужому имуществу и ни на кого не нападают, — требование покинуть место демонстрации незаконное. Митинги и шествия не запрещены — в них можно участвовать, но нужно правильно организовать.
Право снимать полицейского на камеру
Как это работает. Просто берете и снимаете. Никто не может вам запретить съемку, если это не спецмероприятие и не гостайна. Все, что делает полицейский при досмотре, задержании и проверке документов, можно записывать на камеру или диктофон. Запрет — незаконный. Это касается и полицейских, и инспекторов ГИБДД.
Вас тоже могут снимать, но обязаны об этом предупредить.
Право жаловаться
Как это работает. На действия и бездействие полицейского можно пожаловаться его начальству, в вышестоящий орган, прокуратуру или суд. Если ваши права нарушены, вы не обязаны с этим мириться. Досмотр без протокола, нецензурные слова при общении, физическая сила без предупреждения, задержание без основания, требование взятки — все это повод для жалобы.
В жалобе начальству можно попросить разобраться в сложившейся ситуации и принять меры к виновному сотруднику. А в суде можно требовать признать действия и бездействие незаконными — это повод для компенсации.
В МВД кадровый кризис. На работу берут даже тех, кого отсеивали в СССР
Источник: однако «черные списки» на национальности все еще существуют
Кадровая проблема в органах внутренних дел стоит «максимально остро», сообщают источники «URA.RU», в том числе представители межрегионального профсоюза полиции. Квалифицированные сотрудники, недовольные условиями службы, уходят, однако им на смену пытаются прийти люди, которых силовики видеть в своих рядах не хотят.
Председатель профсоюза полиции Михаил Пашкин в разговоре с «URA.RU» сообщил, что главный вопрос сейчас — где найти качественные кадры. В числе причин, по которым россияне не стремятся поступать на службу в полицию, Пашкин назвал низкие зарплаты, постоянные перегрузки и риск подстав со стороны руководства: «У нас сплошь и рядом против сотрудников фабрикуются дела. Человек добросовестно работал, а потом он оказывается на скамье подсудимых. Людей сегодня массово подставляют, и это уже не секрет».
В качестве примера Пашкин привел дело майора Андрея Тимакова, которое сегодня находится в суде — оперативник расследовал дело о группе мошенников, «отжимавших» квартиры у пенсионеров: «В итоге майора самого сделали обвиняемым — там все шито белыми нитками. В деле столько нестыковок, однако майор задержан, и его никто сегодня не защищает».
Экс-сотрудник полиции в одном из регионов отмечает, что качественно состав полиции не удается улучшить из-за демографической ситуации: местной молодежи на местах становится всё меньше, а массовой прием на работу в силовые ведомства мигрантов и их детей — «слишком большой риск для всей системы». В МВД боятся, что за счет этого этнические группировки получат дополнительную защиту. Другой экс-полицейский, служивший в службе собственной безопасности, рассказал «URA.RU», что, несмотря на сильную нехватку кадров в полиции, в органы пока не пропускают уроженцев, например, регионов Кавказа. Причем делают это без объяснения причин: «В каждом регионе на этот счет есть квота, и она минимальная. Даже при работе в низу иерархии типа — ППС стараются на 10 славян брать одного уроженца Кавказа», — поясняет собеседник агентства.
Риск массового приема мигрантов на службу в полицию действительно никем детально не просчитан, признает в разговоре с «URA.RU» эксперт аналитического агентства «Национальный Эксперт» Елена Варламова. «Известно, что уроженцам Таджикистана, Азербайджана свойственна „клановость“ в работе — это прослеживается при приеме на работу, в отношениях с коллегами. Нельзя исключать того, что на первое место будут выходить интересы диаспор. Также есть риск связей с криминальным бизнесом — например, наркотрафиком», — пояснила собеседница агентства.
Доктор медицинских наук, криминалист Михаил Виноградов, который ранее занимался контролем отбора сотрудников в органы внутренних дел, сообщил «URA.RU», что даже в советское время около 30 процентов желающих служить отсеивались. «Сейчас ситуация не лучше. В полицию очень часто идут служить специфические люди — с психологическими проблемами, различными комплексами. Многих из них нельзя допускать к оружию и власти. А именно к этому они и рвутся», — пояснил Виноградов.
По его словам, зачастую представление о том, что служба в полиции — удел исключительно смелых людей, является ложным. «Увы, в органы часто приходят совершенно трусливые, не очень умные и жестокие люди, которые желают заполучить хотя бы какую-то власть. Задача тех, кто отбирает — не пропустить их. Но это сделать трудно — хорошие кадры сегодня в остром дефиците», — сказал эксперт. По его словам, для отбора используются различные методики: «Чаще всего садисты вычисляются на стадии тестирования, но даже сквозь такое жесткое сито они просачиваются в органы. Кроме того, при приеме на службу в подразделения, занимающиеся, в частности, разгоном массовых акций, намеренно принимают людей с определенным характером и типом нервной системы — в частности, моральными вопросами они точно не задаются», — уточняет эксперт.
Routes to finance
Провокация полиции – как я посмел! (Январь 2022).
Table of Contents:
Хотя старая поговорка гласит, что картина стоит тысячи слов, есть все больше свидетельств того, что полицейские видео оставляют тысячи вопросов. По крайней мере, это похоже на то, где полицейские используют силовые видеоролики. В эпоху быстрой и легкой загрузки полицейские все чаще и чаще становятся признанными виновными, если только, а часто даже после этого, они невиновны.
Бесплатно к фильму
В то время как граждане имеют право и, возможно, даже обязанность выявлять и раскрывать коррупцию и злоупотребления, есть проблемы с созданием сумасшедших суждений о полицейских видео, которые мало кто считает.
Не ошибитесь: незаконное и чрезмерное применение силы со стороны полиции происходит, и те офицеры, которые злоупотребляют или переступают свои полномочия, должны по праву относиться к правосудию. Так же, как каждый член общества заслуживает того, чтобы их дело проверялось через систему уголовного правосудия, так и наши сотрудники полиции тоже.
Контекст – это ключ
Значительное общественное возмущение, выраженное после предполагаемых случаев чрезмерной силы, связано с отсутствием понимания со стороны общественности в отношении того, как, когда и почему полиция уполномочен использовать силу.
Когда видеоролик полиции появляется слишком часто, разговор вращается вокруг предположения о том, что полиция была тяжелой, или превысила свои полномочия. То, что остается вне разговоров, – это контекст.
Социальные и мейнстримные СМИ быстро набрасываются на якобы спорные полицейские видеоролики, но эти видеоролики – по крайней мере, части, которые выходят вирусом – не всегда показывают всю картину.
Важная информация часто отсутствует, например, то, что происходило непосредственно перед началом записи. Углы камеры тоже часто не хватает, что может помочь в случае использования более изношенных полицейских камер.
Самое главное, что камера никогда не поймает, – это страх, который может испытывать офицер во время использования силы.
Когда люди не соблюдают полицию или проявляют агрессивное поведение, это немедленно выходит за рамки нормы и признака того, что что-то не так.
Понимание тотальности обстоятельств
Очевидно, что несоблюдение человеком само по себе не является законной причиной использования смертельной силы. В сочетании с другими агрессивными действиями, которые могут или маты не переводить через объектив камеры, офицеры вынуждены принимать решения о жизни или смерти с разделением в секунду на основе информации, доступной им непосредственно, а не то, что они могут читать следующий день.
Использование силы выглядит плохой, потому что они плохие
Посмотрите на него, большинство видео, изображающих полицию, выглядят плохо. Это во многом потому, что использование силы составляет плохо. Это не значит, что они всегда ошибаются, но они всегда являются последним средством и никогда не являются желательным результатом.
Решительно опасная профессия
С первых дней работы в полицейской академии новобранцев правоохранительных органов учат, что их работа опасна и что они, вероятно, могут столкнуться с людьми, которые по любому числу плохих причин будут готовы убей их. Зачем? Потому что факт состоит в том, что действительно есть люди, которые будут пытаться убить полицию.
Некоторые делают это, чтобы избежать тюрьмы, некоторые делают это в попытках совершить самоубийство со стороны полицейского, а некоторые пытаются убить полицейских просто потому, что они ненавидят полицейских и правительство.
Это мир, в котором живут большинство офицеров, и это мир, который немногие, если таковые имеются, вне правоохранительных органов могут понять.
Обучение не может изменить все
Когда возникают противоречивые полицейские видеоролики, также вызывает призыв к более интенсивному обучению полиции. Обучение разнообразию, обучение работе с психически больными, подготовка по тактике деэскалации или по любой теме.
Фактически, офицеры часто проводят полгода или более обучения в полицейской академии, не говоря уже о продолжающемся непрерывном образовании, которое большинство сотрудников правоохранительных органов посещают на протяжении всей своей карьеры, чтобы сохранить свои сертификаты. Не сказать, что полиция не может использовать более качественную подготовку, но они получают довольно много, особенно если сравнивать с отсутствием обучения, которое получает широкая общественность.
Не воспринимается легко
Полиция несет огромную ответственность за соблюдение закона и соблюдение самого высокого уровня этики во всем, что они делают.
Кроме того, они должны нести ответственность за принимаемые ими решения, особенно если эти решения предполагают применение силы против другого или лишение их свободы или свободы передвижения.
Только факты
Должностным лицам также должна быть предоставлена надлежащая перспектива, когда они вынуждены принимать решения. Большинство членов общественности не хотят участвовать в них. Прежде чем реагировать на видео, которые могут выглядеть плохо на первый взгляд, необходимо уделить особое внимание тому, чтобы все факты выходили. Точно так же, как общественность требует, чтобы во время полицейских столкновений преобладали более прохладные головы, они должны оставаться здоровыми при вынесении приговора своим государственным служащим.
Люди в городеУволившиеся полицейские. Есть ли жизнь после ментовки?
Эшник, патрульная, борец с коррупцией и конвоир
В России не любят полицейских, при этом 10 % всех смертей полицейских — это самоубийства. Перестать «быть ментом» сложно: сотрудникам кажется, что их работа на всю жизнь, а после можно идти только в охранники. Тех, кто все-таки выбрался из касты силовиков, разыскал спецкор The Village Андрей Яковлев. Вот истории четырех полицейских, которые уволились и не пожалели об этом.
Владимир Воронцов, 34 года
Воронцов — уникальный человек. В его паблике больше 300 тысяч подписчиков, а телеграм-канал «Омбудсмен полиции» входит в десятку самых цитируемых в России, между Кадыровым и Соловьевым. Он отслужил 13 лет, в том числе в Центре по борьбе с экстремизмом: обыскивал офис Навального, ходил на митинги, поймал чиновника-педофила. На службе считался «залупологом». После увольнения полгода работал на телевидении. Сейчас он один из самых известных бывших полицейских и глава единственного настоящего полицейского профсоюза. Воронцов считает, что нормальные люди из полиции уходят и будут уходить.
Мне нужно было найти во «ВКонтакте» пять свастик в неделю. Так же, для статистики, я регулярно ездил в общежитие Плешки и спрашивал коменданта, нет ли у них в вузе террористов
По юности я общался с националистами, был знаком с Марцинкевичем и подумал, что прикольно было бы совместить знание субкультур и навыки опера, поэтому перевелся в отдел по борьбе с экстремизмом. В 2011 году я задержал группировку антифашистов, которые выслеживали и расстреливали правых. В стране тогда только зарождалась протестная активность, мы постоянно ходили на митинги. Никого не фотографировали, просто выявляли лидеров — это называлось «поводить жалом». В то время задачей ЦПЭ было найти общеуголовные преступления, которые совершаются по идеологическим соображениям. Тогда еще не было полиции мыслей и посадок за репосты. Ментовка начала деградировать позже.
Но все равно уровень работы отличался от всех отделов, где я работал раньше. На Петровке мы занимались и прослушкой, и наружкой, и «снятием информации с технических каналов связи». Я лично задержал педофила — судебного пристава. Еще какое-то время мы занимались мигрантами. Я нашел в Новой Москве огромный особняк за высоким забором с охраной, в который нелегально привозили людей из других стран. Докладываю о коттедже начальнику, а он спрашивает: «Ты когда-нибудь летал на вертолете?» — при мне звонит и просит вертолет. Мы полетали, я сфотографировал участок, нарисовал карту. Показываю начальнику видео, а он: «Ну, здесь нужно человек 100». И в день икс два вертолета с десятью омоновцами зависают над участком, остальные 90 сносят шлагбаум и всех задерживают. Самое смешное, что нелегалов там было много и мы потратили огромные силы, а приговор организатору в итоге — штраф 50 тысяч рублей. Вертолет больше солярки сжег, пока мы туда летели.
Водка в метро, человеческая грязь и свастики
Когда я только пошел в ментовку, думал, что буду заниматься благородным делом — бороться с преступностью. Я тогда играл в Quake в компьютерном клубе, и один чувак из нашей команды искал себе замену в патрульно-постовую службу. Разочаровался я в первый же час. 3 января 2004 года, вся Москва отсыпается после новогоднего бухыча, я выхожу на смену. Все красиво: менты по форме, в бушлатах, на столе — наручники, бронежилеты, дубинки. Нам выдали фотороботы, и я стал добросовестно всматриваться в лица прохожих. Думал: «Блин, они по 20 лет работают и никого не поймали, а я в первый день по-любому поймаю». На станции «Марьино» прапорщик подходит и говорит мне: «Я такой-то, командир такого-то отделения. Я пью пиво „Московское бочковое“. Выпиваю одну бутылку за семь секунд. Засекай». Покупает в ларьке и выпивает прямо в форме.
Весь трешак в ментовке, который сейчас прорывается наружу, тогда был нормой жизни. Не было ни ютьюбов, ни смартфонов с камерами, и никто не боялся публичности. Нам стабильно платили деньги, а трудности казались временными, плюс я учился и работал в одном направлении и не понимал, чего хочу от жизни. Через три месяца меня отправили в учебную часть. Там мы просто ходили в наряды, мыли полы и красили заборы.
В 21 год меня сделали младшим лейтенантом. В подчинении 37 человек, многим из которых под 40 лет. Я прыгнул через голову — конечно, были недовольные. Меня тоже не устраивали ни подчиненные, ни начальство. Оно считало, что сопровождать поезда в метро — это правильно. Но один милиционер в одном в вагоне — идиотизм, он ничего не сделает в одиночку. Лучше усилить контроль в криминогенных точках: выявлять подозрительных личностей, бороться с торговлей, выправлять бомжей из метро. А мои подчиненные ничего делать не хотели — просто жрали водку в катакомбах, спали, играли в карты и подделывали маршрутную карточку. Проработав там полтора года, я понял, что тупею. В округе в сутки совершалось 50 преступлений, из которых 30 раскрывали. В метрополитене же стабильно — 0:0. Мне хотелось чего-то нового, реализовать себя, а в это время двоюродная сестра вышла замуж за мента-оперюгу. Походка вразвалочку, взгляд серьезный — короче, образец для подражания. Ну я и перевелся в уголовный розыск, в Люблино.
Угрозыск — это раскрытие очевидных преступлений. И конечно, жуткая палочная система. Каждая группа по два человека должна была раскрыть одно преступление в неделю, чтобы не работать в выходные. Проще всего раскрыть те, что связаны с наркотиками. Брали обычно тех, кто продавал своим друзьям. По сути, это перепродажа без навара, но формально — сбыт, который, конечно, не вел ни к каким крупным поставкам.
Часто занимались человеческой грязью: пьяными разборками и кражами. Люблино — район неблагополучный: чернь и пролетарии. Я чувствовал, что меня засосало в движуху и я плыву по течению. Работать приходилось на личной машине: бензин, принтер, краска и бумага тоже за свои деньги. Меня это не смущало, я радовался дурацким событиям типа грамоты за службу. Стал частью системы. Перерабатывать было в порядке вещей. В основном потому, что тебе самому прикольно. Дождаться преступника в засаде или приковать его к стулу и самому спать рядом в отделении, чтобы утром оформить. Я жил на работе и интересов в гражданской жизни не имел. Если начальство по дурости просило работать в выходной, я мог сказать свое «фи», но после этого могли дать выговор.
История про то, как Воронцова хотели уволить
Однажды меня хотели уволить. В то время я заочно учился на последнем курсе университета и хотел взять отпуск для написания диплома. Начальник УВД отказался подписывать мое заявление. Не вопрос — заявление об отпуске носит уведомительный порядок, поэтому отправляю заказное письмо. В понедельник не выхожу на работу — мне звонит начальник:
— А почему вас это интересует? Я нахожусь в отпуске.
— А вы его оформили?
— Насколько я знаю, письма по Москве идут не больше трех дней.
Никто так не делал раньше — у них был разрыв шаблона. Начальник УВД был в ярости. Первые пару месяцев он каждую пятницу говорил, что я сотрудник-предатель и по выходе из отпуска буду уволен. Но на самом деле, что я такого сделал? Избил задержанного, дал взятку? Нет, просто воспользовался своим правом пойти в отпуск. А вот если бы я взял взятку и меня бы посадили, начальник сказал бы: «Нормальный был опер, хороший парень, но не повезло, давайте ему скинемся на адвоката».
И вот я прихожу в первый день после отпуска — он смотрит на меня, потирая руки. Прожигает взглядом. А тогда ходили слухи, что начальник влез в тему с коммерсантами, куда не должен был лезть, и его заказали. В тот день в отдел зашёл мужчина и сказал дежурному: «В метро напротив меня сидели два человека и обсуждали, что сегодня 200 человек будут громить ТЦ „Москва“. В пакетах были железные прутья». А дежурному оставалось отработать десять минут до пересменки. Он говорит: «Мужик, ты присядь, посиди десять минут, потом примем у тебя заявление». Десять минут прошло — ничего не происходит. Мужик говорит: «Мне на работу надо, я пойду?» — «Иди, конечно. Завтра придешь, напишешь». А мужик был полковником. Вскоре наш начальник куда-то уехал, а через два часа вернулся уже за вещами. Он даже не успел меня уволить.
Когда же после угрозыска я наконец пошел работать в Центр «Э», в полиции резко усилилась роль штабов. Штаб — это такое подразделение, которое занимается не преступлениями, а статистикой. Именно они ввели палочную систему вообще во все сферы полиции. Мне нужно было найти во «ВКонтакте» пять свастик в неделю. Тогда никто не знал, является ли интернет публичной площадной, поэтому мы просто просили «ВКонтакте» удалить изображение и никого не сажали в тюрьму. Я направлял предписания, и мне было абсолютно насрать, удалят они свастику или нет. Проверяющим тоже было все равно. Нужно было просто выполнить план. Таким же образом для статистики я регулярно ездил в РЭУ имени Плеханова спрашивать коменданта общежития, нет ли в вузе террористов.
Профсоюз вне системы
Когда романтика в жопе играть перестала, я расхотел работать по выходным. Пошел в дежурную часть, а потом проверяющим конвойной службы охраны и изолятора. Вот так 11 лет отбивался от служебных проверок, а тут вдруг сам их провожу. Я решил делиться своим опытом и в 2017 году завел группу во «ВКонтакте», куда обезличенно записывал свои наблюдения и помогал тем, кого сам же кошмарил. Чем лучше рядовой сотрудник будет подготовлен к беспределу начальника, тем проще ему будет отказаться от выполнения незаконного приказа. Обычно полицейский сам виноват в своих проблемах, потому что он терпилоид и не знает, как действовать. Он может быть смелым парнем: бросится в огонь, спасет утопающего, но свои собственные права защитить не может.
Например, сотрудник не вышел работать в свой выходной — ему говорят: «Пиши объяснение». И все, мент срется в штаны. На деле не так страшен черт, как его малюют. Я помогаю сотрудникам четко и лаконично донести свою позицию со ссылками на приказы министра и другие законы. Сейчас в группе доступно больше 70 объемных и подробных ликбезов. Актив группы — человек 300. Раньше мы вместе направляли письма в органы власти, чтобы добиться справедливости. Так мы уволили двух начальников в Текстильщиках: опубликовали аудиозаписи, как начальник полиции в уродской манере разносил матом участкового за опоздание на 15 минут. Его уволили за поступок, порочащий честь и достоинство. А потом и его начальника уволили, который говорил: «У вас пивные сосочки скоро будут больше, чем у Даши. Пожрете свои хинкали и будете ходить вонять говном. Сколько вы мне приносите [денег]? Столько — а должен быть миллион долларов». Уэсбэшники (сотрудники Управления собственной безопасности. — Прим. ред.) благодарили меня, потому что не могли его никак уволить. Но когда поднялось народное возмущение, никакие бабки ему не помогли. А однажды мы добились поощрения сотрудника, который спас суицидника в Краснодаре.
Не надо обращаться в органы власти и записываться к начальству на прием — просто напиши в нашу группу о несправедливости. Хотя порой это плохо кончается. Плохому начальнику могут дать выговор, а человека, который рассказал правду, уволить. Но, может, это и к лучшему — пока не поздно, можно перековаться и найти себя в гражданской жизни.
На работе я считался залупологом, спрос с меня был меньше, чем с обычного сотрудника. За полгода до увольнения ко мне пришла самая серьезная проверка за всю жизнь, и она, как волна, *********** [разбилась] о скалу, я вышел сухим из воды. Это сильно подломило моего руководителя: потом мне уже никто не звонил по вечерам, никто не требовал работать в выходные. Я оказался в привилегированном положении, но понимал, что в целом придется терпеть еще семь лет этого говна, до пенсии. Все полицейские мечтают дожить до пенсии, но на самом деле, когда ты в 40 лет пенсионер, кому ты нужен со своим багажом знаний? Ничего не умеешь, переучиваться сложно. Выход один — ЧОП, шлагбаум.
Спустя полгода после того, как я завел группу, мне предложили работу продюсера криминальных новостей на канале «360°», и я ушел. Шока от новой жизни не было, я не нажирался и не сжигал ритуально форму , но какой же кайф носить бороду и одеваться так, как хочется. В ментовке ты весь какой-то зажатый, пиджак надел и сидишь, ничего сказать не можешь. Тебе каждый день сверху говорят: «Ты дебил, ты дебил». — «Да, я дебил».
Угрозы и деанонимизация
В сентябре я вышел на новую работу, а в ноябре ко мне домой пришли с обыском по делу подполковника Страпоненко (в «Омбудсмене полиции» Воронцов выложил фотографии с домашней вечеринки сотрудницы полиции, где она примеряет игрушки из секс-шопа; уголовное дело возбудили по статье 137 — «Нарушение неприкосновенности частной жизни». — Прим. ред.). Я все что угодно мог представить, но не обыск. На тот момент у меня в группе не было политики: не упоминалась фамилия Навального, не было критики министра МВД. Оказалось, что модель поведения «не ругать руководство, но выявлять косяки в регионах» не работает.
Моим делом занимались на самом высоком уровне, один из следователей сказал, что будет докладывать об итогах начальнику УСБ страны. Но суда не было, дело прекратили, потому что изначально фотографии всплыли не у меня, а на Fishki.net. Наверное, мои посты просто увидел министр или замминистра и подумал: «Что этот нигер себе позволяет?» Во время обыска они сказали, что хотят, чтобы я перестал публиковать внутренние документы с резолюциями министров. Если бы меня просто хотели запугать, то не пытались бы вести диалог. Хотя искать логику в их действиях — все равно что искать в жопе алмазы. Надеюсь, они понимают, что, устранив меня, ничего не изменится — со мной работает команда единомышленников.
Я решил деанонимизироваться и дал интервью «Дождю», а потом и другим изданиям. На момент обыска у группы было 55 тысяч подписчиков, сейчас — 333 тысячи. Нашу группу мониторят в МВД и СК, подписаны даже официальные аккаунты пресс-секретарей. Я ушел с телеканала и сейчас занимаюсь только профсоюзом. Меня серьезно прессует налоговая, поэтому не хочу вдаваться в подробности заработка. В основном донатят подписчики, но я их предупреждаю, что деньги могу просто пропить. Иногда мы напрямую собираем средства на лечение детей и на жизнь вдовам погибших сотрудников.
Служба в полиции — это обычная контрактная работа, и я не понимаю, зачем портить свое здоровье в уродских условиях и без какой-либо стабильности. Среди полицейских же огромное количество суицидов. Многие умирают по естественным причинам в раннем возрасте. Если б платили хотя бы тысяч 150, тогда бы я понимал, что работаю за деньги, а сейчас зачем? Зарплата не индексируется, в Москве тотальный недобор людей: по моим данным, не хватает 40 % сотрудников. Меньше людей — больше нагрузка. Нормально рассмотреть ничего не успеваешь, начальники ни во что не вникают, только топают ножкой, вынь да положь. Никто не думает о том, чтобы улучшить и наладить процесс, есть только статистика. Никто не думает о том, как помочь человеку — такой цели на инструктаже просто не существует. Обычно цели такие: пробить минимум 50 машин на розыск. Зачем, почему? Неизвестно.
Каждому герою The Village задал провокационный вопрос, давно ставший народной кричалкой. Позор ли России — мусора?
МУСОРА — ПОЗОР РОССИИ?
Несмотря на свой стаж работы в последнее время я стал употреблять все чаще и чаще слово мусор в отношении полицейских. Под этот собирательный образ попадают те сотрудники (причем в основном руководители), которые в угоду своих корыстных интересов откровенно злоупотребляют полномочиями и используют закон в личных целях. Это настоящие мусора, это позор России, ведь они давали присягу и торжественно клялись соблюдать закон. Рано или поздно такие люди оказываются фигурантами уголовных дел. Но в то же время есть у нас и честные нормальные сотрудники, к которым данная фраза не применима.
Коррупция, произвол, насилие: как правоохранительная система может избавиться от своих пороков. Интервью
Несмотря на масштабное реформирование структур МВД, растянувшееся на годы, вопросы к работе полиции сохраняются. Коррупция, произвол, палочная система, незаконное применение насилия, давление на оппозицию по политическим причинам — за это полицию критикуют чаще всего. Кроме того, плохая работа правоохранительных органов негативно влияет на экономику. В свое время об этом, в частности, говорил глава Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин: несоответствие правоохранительной системы общему уровню развития экономики и общества становится тормозом для экономического роста. Об итогах реформирования полиции, о преодолении ее пороков и о ее будущем Znak.com беседует с адвокатом Ростиславом Куликовым. Он известен защитой преследуемых по политическим мотивам, несколько лет назад он покинул органы внутренних дел, где работал следователем.
«За последние четыре года профессионализм и квалификация личного состава все больше падают»
— Реформа МВД стартовала в марте 2010 года. Прошло почти 10 лет. Каковы плоды этой реформы?
— Во-первых, повысилось денежное довольствие сотрудников МВД в 2-2,5 раза. Во-вторых, был обновлен кадровый состав. Правда, это коснулось в основном руководящего состава. В-третьих, стали жестче спрашивать с полицейских. Но вот тут образовалась проблема. У рядовых сотрудников отсутствуют четкие цели службы, что порождает бардак в их работе. Могу отметить, исходя из своих наблюдений, за последние четыре года профессионализм и квалификация личного состава все больше падают. Это хорошо просматривается по качеству раскрытия и расследования преступлений. Например, вся доказательная база по расследуемым уголовным делам основывается на признании вины.
— Но есть закон о службе в органах внутренних дел, закон о полиции, присяга при поступлении на службу и так далее. Разве там не обозначены цели службы?
— В присяге слишком общие формулировки. Что касается поддержания порядка, то здесь полиция справляется со своей задачей, направляются в суды уголовные дела, общеуголовная преступность снизилась по сравнению с тем, что было лет 15 назад. Я же имею в виду, что, по моим наблюдениям, у полицейских отсутствует личная мотивация для службы, вместо нее — меркантильность. А только материальная мотивация не может служить основополагающей. У людей, идущих служить в полицию, должно быть сформировано устойчивое правосознание, чтобы следовать неукоснительному соблюдению закона. А у сотрудников полиции в настоящий момент, к сожалению, этого нет. И одна присяга тут дело не исправит.
— А когда-то раньше это было? Какой период существования милиции-полиции вы можете назвать наилучшим?
— Та система органов внутренних дел, которую мы наблюдаем сейчас, была сформирована в 70-х годах XX века при министре внутренних дел Николае Щелокове. Именно тогда было сформировано доверие общества к органам внутренних дел. Но все течет, все меняется, социальные процессы ускоряются, а система с того времени, по сути, не реформировалась. Да, свои базовые функции система МВД выполняет: борьба с криминалом, борьба с коррупцией, но те меры, реформы, которые были приняты за последние 10 лет, явно недостаточны. Та же заработная плата не индексировалась уже лет семь. Соответственно это влияет на мотивацию личного состава. И поскольку система устарела, то многочисленные попытки что-нибудь в ней подлатать не дадут должного эффекта.
— Одна из главных проблем системы МВД — это палочная система, за которой следуют произвол, пытки, махинации со статистикой. На ваш взгляд, это родовая травма российской системы МВД или же возможно преодолеть?
— Оценка эффективности работы органов внутренних дел была сформирована в 70-х годах прошлого века: раскрываемость, направление уголовных дел в суд и так далее. В 2014 году ее попытались поменять, введя балльную систему. Это приказ 1040, насколько я помню, в нем отражены критерии оценки эффективности работы органов внутренних дел. Но если внимательно его прочитать, то он снова воспроизводит палочную систему. Пока существует понятие АППГ (аналогичный период прошлого года), то сотрудники будут делать все возможное, чтобы превысить его хотя бы на одну единицу. Если мы, например, возьмем такую норму права, как управление автотранспортным средством в состоянии алкогольного опьянения, то увидим из практики судебных дел, что сотрудники ГИБДД идут на всевозможные ухищрения, чтобы оформлять водителей как нетрезвых за рулем. Зачем это делается? Потому что у них план — нужно поймать определенное количество пьяных за отчетный период, вот и стараются, нарушая права водителей и надеясь, что те не смогут потом защитить себя в суде.
— Председатель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин полагает, что к оценке деятельности правоохранителей нужно привлекать общественные структуры. Насколько эта мера реалистична?
— Общественный контроль за деятельностью полиции очень эффективная мера. Но я полагаю, что нужно вообще убрать АППГ и просто оценивать по динамике роста преступности. Если динамика отрицательна, то полиция работает хорошо. Это и так очевидно.
— Насколько серьезно общество в лице различных общественных организаций контролирует работу МВД? На примере дела Ивана Голунова мы видим, что пока не будет резонанса, не будет никаких изменений — рука руку моет.
— Случай с Голуновым очень показательный, общество может давить на полицию. Только у меня единственный вопрос. Хорошо, дело прекратили, а что дальше, кто ему подбросил эти наркотики? Уголовное дело возбуждено в отношении неустановленных лиц. Установить, кто совершил правонарушение, не составит труда. Но пока никого не наказали, только уволили нескольких полицейских.
— Не будешь же всякий раз собирать сотни и тысячи митингующих, чтобы защитить права отдельно взятого гражданина. Как быть, если человек никому не известен, но он стал жертвой полицейского произвола?
— Нужен суд присяжных, он надежнее и справедливее. Это в каком-то случае и есть давление общества и на полицию, и на правосудие. Ведь судят обычные люди с улицы, их сложно подкупить, с ними сложнее договориться. Сейчас суды присяжных существуют только на уровне районных судов, и то применяются далеко не во всех случаях. У нас 80% уголовных дел рассматриваются в особом порядке, когда человек все признал сам. В таком случае суд присяжных не нужен. Но когда человек не признает свою вину, он тоже надеется на справедливость. Если мы посмотрим на практику приговоров, когда их выносят суды присяжных, то там около 20% оправдательных приговоров. Суд присяжных исключает влияние прокурора и начальника полиции. Но, естественно, такой суд не нужен той же полиции или прокуратуре, и вертикали власти вообще, потому что, как я уже сказал, половина приговоров будут оправдательными.
— То есть замкнутый круг? Без смены политического режима нечего и мечтать о широком распространении судов присяжных?
— Нет, при нынешнем режиме суд присяжных возможен, необязательно его менять. Просто нужно доносить правильность этой идеи до первых лиц государства, а с их стороны нужна политическая воля.
«Нужно создать такие условия, чтобы решить вопрос по закону было легче, чем давать взятку»
— Как вы оцениваете предложение, чтобы разделить полицию на региональную и местную, с одной стороны, и федеральную — с другой. Местная занимается мелкими преступлениями, федеральная, допустим, организованной преступностью. C таким предложением выступал Комитет гражданских инициатив во главе с Алексеем Кудриным. Поможет ли это лечению родовых пороков МВД?
— Но есть аргумент против, такая децентрализация может привести к тому, что на местах полициях будет сращиваться с местными чиновниками и никто ее не будет контролировать сверху, что усилит коррупцию.
— Учитывая, что у нас выстроена вертикаль власти, я думаю, что глава региона будет служить системой сдержек и противовесов для предотвращения коррупции, кумовства и тому подобных вещей. Другое дело, что федеральная власть, по крайней мере при нынешнем режиме, никогда не пойдет на такой шаг. Это развалит ее вертикаль, которую она несколько лет выстраивала и теперь за счет нее управляет регионами и муниципалитетами.
— Одна из проблем сотрудников МВД — это некая субкультура в органах, которой больше свойственны не желание защитить право и закон, а стремление выслужиться перед начальником, сделать карьеру, как вы сказали выше — отсутствие четких целей службы. Как быть с этой проблемой? Может быть, как в Грузии, уволить всю полицию и заменить ее свежими кадрами?
— Пример Грузии показателен. Еще с советских времен это была одна из самых коррумпированных республик. Но к нашим реалиям это вряд ли подойдет. Как обновить кадры? Устроить тотальную переаттестацию? Мы это уже делали. Вообще всех выгнать и набрать новых? Но ведь полицейских не завозят откуда-то с других планет, их набирают из того же самого общества. Если само общество считает коррупцию нормой, то рано или поздно и полиция, состоящая из новобранцев, снова заразится ей.
— Тогда как вытравить из рядов полиции коррупцию и вообще изменить мотивацию с корыстной на служение обществу?
— Первое, с чего бы я начал, это лишил бы систему МВД своих собственных ведомственных вузов. Я сам такой закончил. МВД готовит свои кадры, зачастую их выпускники далее служить не хотят, но делают это, потому что их держит контракт. С другой стороны, есть гражданские вузы, выпускники которых хотели бы пойти служить в МВД. Но из гражданских вузов сложно попасть в полицию, потому что требования при приеме чрезмерно завышены, а сама процедура, скажем так, непрозрачная. Но когда мы позволим приходить служить в МВД обычным гражданским лицам, тогда начнут меняться внутренняя культура и мотивация полицейских. Почему? Потому что люди, приходящие из гражданских вузов, не встроены в систему. И, соответственно, у них иной взгляд на вещи, иные ценности, они не подвержены тому, что вы назвали субкультурой полицейских.
— Не проходит и месяца, чтобы кого-то из полицейских не поймали на получении взятки. Глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов полагает, что регулярные аресты полицейских начальников свидетельствуют, что сейчас проходит лечение от болезни под названием «коррупция». Вы как считаете, все эти аресты действительно свидетельствуют о постепенном выздоровлении МВД?
— У меня недавно было одно уголовное дело. Один из подсудимых в ходе судебного заседания на вопрос, видели ли вы полицейского, который не берет взяток, ответил, что видел, но когда был в дурдоме (он проходил судебно-психиатрическую экспертизу в ходе расследования). Взяточничество — это болезнь не только МВД, это болезнь всего общества. Требовать от полицейских перестать брать взятки, когда все остальное общество их дает, а чиновники высшего ранга не брезгуют их брать, не является решением проблемы. Коррупцию нужно искоренять во всем обществе. А что касается правоохранительных органов, то нужно создать такие условия, чтобы решить вопрос по закону было легче и эффективнее, чем давать взятку. Взятка ведь в каких случаях дается? Например, при прохождении экзаменов для получения водительского удостоверения. А нужно систему сдачи экзаменов автоматизировать, убрать человеческий фактор. Нет условий — нет взятки. А у нас только ужесточают наказание. И что в итоге? Вот, например, ужесточают наказание за нарушение ПДД. Это не значит, что нарушать будут меньше, это значит, что «тариф» взятки будет больше. Ужесточение — это не решение проблемы.
— Есть и другое предложение. Например, у каждого сотрудника органов, проработавшего более 10 лет, и у его ближайших родственников проводить опись активов и требовать объяснения, на какие средства они приобретены. Но не будет ли в этом случае нарушения их прав?
— Насколько я знаю, подобная практика уже есть, полицейские обязаны декларировать свое имущество. Но даже в этом случае исполнение очень убогое. Вот, например, случай из жизни. Участковый купил с помощью ипотеки себе квартиру, а прокурор, усмотрев несоответствие в его доходах и расходах, обратился в суд и квартиру изъяли в пользу государства. То есть в теории это хорошая мера, но как она будет реализовываться на практике, большой вопрос. Под каток могут попасть рядовые сотрудники, а высокие полицейские чины могут выйти сухими из воды.
«Где может работать технология, человек не нужен»
— Государство год от года сокращает количество должностей в МВД, в первую очередь в ГИБДД. Насколько эту меру можно назвать реформаторской и способствует ли она эффективности?
— Эти шаги ни к чему не приводят. Давайте вспомним, кто готовит эти предложения. Это сотрудники кадровых подразделений, которые не имеют вообще никакого представления о том, как работает та или иная служба МВД. Сами себя они не сократят, поэтому и режут по рабочим должностям: по следователям, по оперуполномоченным, по дознавателям, по сотрудникам ГИБДД. Просто возрастают нагрузка и требования на отдельно взятого сотрудника.
Я согласен, что надо как можно больше реформировать МВД. Но только с умом. Предложения по реформированию должны включать в себя не предложения кадровых аппаратов, всяких вспомогательных служб, а прежде всего предложения самих сотрудников. Насколько я знаю, сейчас даже материально-техническое обеспечение оставляет желать лучшего. Бывают случаи, что сотрудники полиции за свой счет бумагу для ксерокса покупают. Этот вопрос тоже должен стать частью реформы. А просто все подряд оптимизировать, исходя из экономии бюджета, это не реформирование. И уж точно это не приведет к изменению мотивации полицейских, повышению их правосознания, соблюдению прав граждан. А именно эти вещи должны быть целью реформирования.
— Но сокращают не только количество личного состава. Постепенно у того же ГИБДД забирают и функции. Например, несколько лет тому назад техосмотр был изъят из ГИБДД и передан коммерческим организациям. Комитет гражданских инициатив предлагал в свое время передать функцию выдачи водительских прав в гражданские ведомства. Не много ли у МВД функций и пойдет ли на пользу обществу их сокращение?
— Там, где в МВД есть тема денег, всегда найдутся возможности и соблазны для коррупции. Вот раньше водители платили штрафы напрямую полицейским, теперь эту функцию у них забрали, мы оплачиваем квитанции, причем есть льготный период, и взятки стали давать меньше. Что касается водительских прав, то, как я уже сказал, экзамен для их получения можно вообще автоматизировать. А полицейские в это время пусть ловят нарушителей на дорогах. Компьютерная программа сама решит, прошел человек экзамен или нет. И так во всей службе, где может работать технология, человек не нужен.
— К слову сказать, насчет технологий. Сегодня правительство активно занимается цифровизацией. Например, камеры регистрируют нарушителей скоростного режима. А должен ли видеоконтроль коснуться и работы полицейских? Например, организовать постоянную фиксацию деятельности сотрудников, обработку и анализ потокового видео на предмет сцен насилия и так далее. Это возможно?
— У каждого из нас есть смартфон, которым мы можем фиксировать работу полицейских, в том числе и нарушения с их стороны. И если это уже реальность, почему бы не сделать следующий шаг — принять закон, который бы обязывал всех полицейских оснастить видеорегистраторами? Я уверен, что повсеместное внедрение видеорегистраторов будет выгодно также и самим стражам порядка. Например, кто-то напал на полицейского. Он вынужден был сопротивляться. Но его, допустим, обвиняют в превышении должностных полномочий. И как он может доказать свою правоту? Вот, пожалуйста, видеозапись, на которой видно, что на него напали, а он действовал строго в соответствии с протоколом: предупредил лицо о противоправном поведении, лицо не прекратило противоправное поведение, и он применил физическую силу.
— Методы и предложения реформирования понятны. Но кто же за это возьмется? Если у власти стоят силовики, то очевидно, что им невыгодно реформировать МВД, тем более если оно служит инструментом политического давления. Есть ли выход в такой ситуации?
— Дело в том, что среди правящего класса выходцев из МВД нет. Там в основном выходцы из КГБ. И мы действительно видим по «московскому делу» то, о чем вы говорите, когда по легким составам преступления назначаются драконовские наказания. Какой выход? Только за счет роста правосознания самих полицейских. Пусть это прозвучит несколько идеалистически, но полиция может проявить твердость и просто не оформлять задержанных на митингах. Вспомним недавний случай, когда полицейский Виталий Максидов отказался признавать себя пострадавшим от брошенной бутылки и уволился. Если так каждый поступит в московском МВД, я сомневаюсь, что в одночасье всех уволят. Всех не уволят. При этом и гражданское общество в такой ситуации тоже могло бы поддержать полицейских, которые отказываются возбуждать дела там, где нет преступления. То есть показать, что не все полицейские — это «псы режима» и «каратели». Вот, есть достойные люди. Это показало бы, что полиция стоит не на стороне правящей группы, а на стороне закона и соблюдения прав граждан. И я уверен, рано или поздно это произойдет.
Загрузка...