Три пункта, чтобы следователь не мог «давить», а свидетель врать
Адвокат из Хабаровска рассказал, как следователь принудил свидетелей фактически дать ложные показания, и когда свидетели одумались и решили все же сообщить объективные сведения, показания подаются тому же следователю, и он же сам решает, какие из показаний считать «правильными», а какие нет.
Это системная проблема, тут дело не в Хабаровске, не в Урюпинске и не в Москве. Давление следствия на свидетелей встречается сплошь и рядом, и это действительно явление глобальное, потому что у следователя российского, в отличие от следователя советского, нет задачи восстановить справедливость или отыскать реального преступника. У него есть задача обвинять.
Дело вот в чем. В советское время за следователем надзирал прокурор, у которого были реальные полномочия, чтобы следователь не сильно углублялся в обвинительный уклон, но осуществлял другие важные мероприятия, чтобы выйти на реального преступника. И если следователь осуществлял какие-то незаконные действия, прокурор был вправе этого следователя наказать. Вплоть до того, чтобы возбудить уголовное дело и следователя самого посадить.
Если говорить о злоупотреблениях следователей и вообще сотрудников правоохранительных органов, то вот сегодняшняя новость: 22 года по приговору получает генерал Сугробов.
А за что? За то, что фабриковали дела, что провоцировали взятки, для того чтобы продвигаться по службе и продвигать себе подобных. Вот единичный случай, они просто нарвались на непростых ребят из ФСБ, поэтому так это все плачевно закончилось для генерала. А как явление это сплошь и рядом происходит. Поэтому я думаю, что бороться с конкретным следователем из Хабаровска, наверное, можно тем путем, как это и должно происходить. Сегодня, кстати, странным образом совпали знаковые события: приговор Сугробову и вступление в силу закона, который изменил УПК, в частности несколько статей, которые расширяют полномочия адвокатов.
Теперь адвокат из Хабаровска имеет право предъявить дополнительное ходатайство следователю, и по новым обстоятельствам допросить свидетелей и присутствовать при этом допросе, фиксировать, будет там оказано давление или нет. Новые поправки в УПК внесены по инициативе президента, он сам, видимо, увидел, что есть такая проблема, и адвокатам расширил полномочия. Теперь следователь не вправе отказать в приобщении к материалам дела дополнительных доказательств защиты. Оценивать их уже потом суд будет. И вот именно сегодня это все произошло, этот закон вступил в законную силу, через десять дней с момента опубликования.
Мое мнение, чтобы таких проблем не было, нужно: первое – наверное, в обязательном порядке ввести видеозапись допроса и потом эту запись приобщать к материалам уголовного дела. Благо сейчас у нас не 70-е годы, где была проблема с катушечными магнитофонами, и бобины с пленкой выдавались по каким-то странным разнарядкам, по спискам, и все это было очень строго. Сегодня смартфон есть у любого следователя, и не самый даже плохой, который можно, в том числе, и использовать. Потом, если что, провести экспертизу. И поэтому по видеозаписи можно будет сказать, давил следователь во время допроса или не давил.
Второе. Запретить неформальное общение следователя со свидетелями, то есть любое общение должно быть запротоколировано, потому что во время такой так называемой беседы может произойти как раз это давление. То есть сначала придавил, сказал: «Инвалидом тебя отправим на пенсию, и лишишься одного, второго, третьего. А завтра приходи на допрос, только подумай за ночь». Конечно, человек придет, и на допросе на него уже давить не надо.
И третье, о чем я уже сказал, это прокурору предоставить права по реальному контролю над следствием. Чтобы прокурор был не номинальной фигурой, которой жалуешься, он пишет какое-то представление следователю, а следователю все равно, что там прокурор написал, он как вел следствие, так и вдет. Отпишется, что следователь – процессуально независимая фигура, которая сама определяет ход расследования. То есть получается, что эта штука бесконтрольна.
Я сейчас осознанно не упомянул про суд, потому что эту систему вообще нужно реформировать. Но без политической воли здесь ничего не произойдет. Поэтому говорить о том, что суд какой-то что-то должен взять на контроль – никогда ничего суд под контроль не возьмет!
Тему ложных показаний мы не раз поднимали на «ЗАКОНИИ». О том, что у нас наказание за заведомо ложные показания, в общем-то, несущественное. Какие-то 80 тысяч рублей за ложные показания, сопряженные с обвинением лица в совершении тяжкого преступления, за которое ему грозит тюрьма! Это не имеет никакого сравнения с нормальными практиками, принятыми в Европах и Америках. Там, если обманешь суд, тебя просто сразу разорвут, прямо тут же, на месте! Посадят навсегда. Нельзя обманывать суд. А у нас – ну 80 тысяч рублей, ну до двух лет лишения свободы… Поэтому, конечно, следователь может свидетелю сказать: «Слушай, я тебя сейчас упеку на 20 лет. А если ты дашь ложные показания, что тебе грозит? Максимум 80 тысяч, ерунда какая». И, конечно, человек делает выбор между угрозой следователя на 20 лет и эфемерным наказанием.
6 грубых ошибок на допросе у следователя, которые могут стать роковыми
Допрос подозреваемого по уголовному делу нередко строится на выбивании показаний. Среди методов следователей: психологическое давление, угрозы, применение силы. Чтобы получить признание, в человеке стараются вызвать страх. Важно избежать грубых ошибок при допросе в словах и действиях, которые сделают невозможным благоприятный исход дела.
Шесть ошибок и правила поведения директора на допросе
Ошибка 1. Пытаться все уладить без адвоката. Большинство директоров сталкиваются с запросами из полиции. При этом они забывают, что интерес правоохранителей состоит в том, чтобы на основе собранных материалов возбудить уголовное дело. Так, директору торговой сети прислали запрос из управления экономической безопасности о представлении документов. Причина интереса не указывалась, но обязанности ответить на запрос это не отменяет. Директор решил, что ему бояться нечего. Позвонил сотруднику полиции по указанному в запросе телефону. Согласился сходить к нему на встречу. В ходе беседы оперативники получили информацию о возможных нарушениях. Результат – многочисленные проверки компании. Если бы директор просто предъявил запрашиваемые документы, у представителей власти было бы гораздо меньше поводов придраться.
Правило 1. О любом запросе из правоохранительных органов сразу сообщайте своему юристу. Особенно если речь идет о вызове на допрос.
Ошибка 2. Соглашаться на бесплатного защитника. Адвокат от государства служит интересам следствия. Основная функция такого «защитника» – уговорить Вас дать признательные показания, чтобы помочь правоохранительным органам поскорее закрыть дело.
Правило 2. Отказывайтесь от услуг адвоката, которого вам пытаются навязать полицейские. Помните: работа таких «защитников» оценивается и оплачивается теми же правоохранительными органами.
Ошибка 3. Отказываться от дачи показаний. Подозреваемый вправе не давать показания, которые могут быть использованы против него. По мнению следствия, молчание означает попытку скрыть факты, свидетельствующие о виновности.
Пример: руководитель бизнеса в сфере природопользования стал подозреваемым по уголовному делу. Следователю нужно было отчитаться перед руководством и завершить затянувшуюся доследственную проверку. Поэтому в ходе допроса он просил отказаться от дачи показаний, ссылаясь на статью 51 Конституции РФ. Директор подумал, что ему сочувствуют, и поступил так, как советовал следователь. В итоге молчание расценили как подтверждение вины и против руководителя возбудили уголовное дело за мошенничество по статье 159 Уголовного кодекса РФ.
Правило 3. Интерес и показное сочувствие – не более чем инструменты, помогающие правоохранителю получить недостающую информацию. Не отказывайтесь от дачи показаний, излагайте свою версию событий. Иначе дело рассмотрят только исходя из позиций следствия.
Ошибка 4. Спешить признать свою вину. Давать или нет признательные показания – сложное решение, которое зависит от разных обстоятельств. Следователи будут давить на вас любыми способами. Например, директора строительной компании поместили в СИЗО и настойчиво предлагали ему признать вину в мошенничестве в составе организованной группы. За признание обещали освобождение до суда под подписку о невыезде. Директор настаивал на своей невиновности. Ему пришлось полгода просидеть в СИЗО, но в результате его освободили из-под стражи в зале суда.
Правило 4. Оцените все «за» и «против», посоветуйтесь со своим адвокатом. И только после этого принимайте решение, признаться в преступлении или нет.
Ошибка 5. Отвечать, не думая. Зачастую обвиняемые становятся очень разговорчивыми из-за желания понравиться следователю. Незначительная деталь, которая вырвется в разговоре, может служить доказательством вины. Так, директор инвестиционной компании увлеченно рассказал следователю о проведенных за городом выходных, заодно сообщив о нарушении избранной меры пресечения. Следователь использовал это как повод для помещения обвиняемого под домашний арест вместо подписки о невыезде.
Правило 5. Ведите беседу в формате «каков вопрос – таков ответ». Например, Вас спрашивают: «Чем занимается Ваша компания?» Отвечайте: «Действуем в соответствии с уставом и учредительными документами организации». Чувствуете, что Вас сбивают с толку? Просите, чтобы вопрос сначала записали в протокол, а после этого Вы его сами прочитаете и ответите.
Ошибка 6. Торопиться поскорее закончить допрос. Максимальное время допроса ограниченно. На практике допрашивать могут на протяжении суток. Желание как можно быстрее покинуть казенный дом приводит к негативным последствиям. Моя клиентка, устав от следственных действий, написала в бланке допроса фразу, означавшую признание вины. Следователь как бы невзначай показал ей место в протоколе и попросил написать «да».
Правило 6. В конце допроса изучите протокол, затем передайте его адвокату. Обращайте внимание на грамматические ошибки. Даже неправильно поставленная запятая может оказаться роковой.
Что проверить в протоколе допроса
- На первой странице указывается, в качестве кого вы допрашиваетесь, статьи Уголовного кодекса, дата, время, место, звание, должность и Ф. И. О. допрашивающего.
- Каждая страница пронумеровывается.
- Пустые места, где можно что-то дописано, перечеркиваются.
- К каждому утверждению, с которым вы не согласны, пишите замечания.
- На каждом листе поставьте подпись, а возле нее – дату и время.
Что сделать, чтобы следователь был наказан
Ленивые следователи, бюрократия и бесконечные проверки: бывший прокурор, который надзирал за следствием в Сибири и Московской области, а теперь перешел в адвокатуру, рассказал «Медиазоне» о своей работе и карьерном росте.
Как надзирают на следствием
Суть нашей работы такова, что прокурор проверяет законность действий. И если в регионе много историй попадают в прессу, это говорит не о том, что все плохо, а что работают все органы — не только на выявление преступлений, но и на противодействие преступлениям в правоохранительных органах.
Объем работы огромный, если кратко, то это надзор за возбуждениями уголовных дел, за отказами в возбуждении и ходом следствия, то есть за сроками [проведения следственных действий]. В Сибири я в шесть часов вставал и в шесть уходил с работы, а в Московской области постоянно до одиннадцати сидел и в выходные радовался, что могу поспать подольше перед тем, как пойду на работу. Это отчеты, проверки административно задержанных — [для этого] надо в милицию ездить. Днем я обычно решал насущные задачи, а вечером уже проверял уголовные дела.
Прокурорам поступает много жалоб на незаконное преследование, на милицейский беспредел. Надо проверять, обоснованы они, или нет, запрашивать дела. Но здесь вопрос статистики: если, например, в прошлом году мы удовлетворили семь жалоб, [в этом году] можно сделать небольшой прирост. Но если [прирост] будет большой — с нас спросят, куда мы смотрели и почему допустили нарушение. И прокурора [района] поднимут на совещании, где все областные прокуроры и начальники отделов собираются и слушают отчеты.
Политика здесь такая: удовлетворенные жалобы означают отсутствие надзора. Если полицейские кого-то избили, значит, профилактика не проводилась, мы должны были представления вносить и требования. Почему-то все спрашивают с прокуратуры.
Иногда жалобы приходится удовлетворять. Вот, допустим, человек через год пожаловался на отказ в возбуждении дела — нельзя же написать, что я вчера, перед жалобой, его отменил, пишешь — ваша жалоба удовлетворена, постановление отменено.
Как проверяют отказ в возбуждении дела
А так — поступает, допустим, постановление об отказе в возбуждении дела, мы смотрим материалы, а там неполная проверка. Нужно провести еще какие-то действия и тогда уже можно будет говорить, что проверка проведена в полном объеме и оснований для возбуждения дела нет. Или они есть. Но ведь бывает, что надо опросить свидетеля, а его просто нет. Все же ограничены по срокам [проверки], бывает, что по несколько раз решения отменяется по таким основаниям. Бывает, что [следователи] просто не успевают провести проверку из-за большого объема работы.
У прокуратуры есть еще такой показатель — выявление укрытых преступлений. И вот отказ в возбуждении дела — один из способов их укрыть. Тогда мы смотрим основания для отказа и проводим встречную проверку: обзваниваем людей или вызываем их к себе и проверяем, действительно ли они говорили, что написано [в отказе]. Бывает, человек говорит, что его попросили так сказать. Это вопиющие случаи, но они имеют место. Тогда прокуратура выносит требование возбудить уголовное дело, но следствие его может и не выполнить, и придется это решение обжаловать у их руководства.
Вообще следователи могут лениться, нет инициативы из-за маленькой зарплаты, в каждом случае это индивидуально. Ну почему вот это дело расследуется плохо, а это — хорошо? У полицейского [следователя] часто стоит задача — закрыть квартал, какой-то отчетный период. Вот у них какие-то дела уходят, они ими занимаются, а долгоиграющие перекидывают на следующий месяц. При этом в УПК же есть статья 6.1 — разумный срок уголовного судопроизводства. В Европейский суд по правам человека пошли иски из-за нарушения этих разумных сроков, и после этого по ведомствам пошло: вносите требования по этой статье.
Коррупцию мы не выявляем, у нас нет оперативных подразделений, этим занимается их внутренняя служба собственной безопасности. Если и кажется по документам, что может быть какая-то коррупционная составляющая, то… Ну, там сидят люди с высшим юридическим образованием, голословно человека обвинять в коррупции некорректно — ты его не поймал за руку. Но можно написать представление или информационное письмо, связаться с МВД, сказать что есть проблема. Но это уже на уровне прокурора района минимум решается.
«Все будут работать, чтобы был обвинительный приговор»
Со следователями мы лично контактируем. Они заходят, на какие-то вопросы отвечают, чтобы нам не писать бумагу, или хотя бы для себя — разобраться. Указания им можно давать и карандашом на постановлениях. Это экономит время, вот представьте: прокурору принесли сто материалов, допустим, все — незаконные. Он садится их печатать и теряется на сутки минимум, а если на половине быстро карандашом раскидать: здесь доделайте, тут, то сильно быстрее получается. Но тут страдает статистика, прокурор уже не сможет написать, что отменил сто постановлений — получается, немного жертвует карьерой ради продуктивности.
Если дело возбуждено, то закрывать его уже никому не выгодно — все будут бороться, даже если есть основания для прекращения. Система правосудия такова, что если нет состава [преступления], то все равно не надо прекращать дело.
Думаю, это такая политика: вот человека преследовали, может, даже посадили в СИЗО, а потом общественные защитники скажут, что он просто так сидел. И пока есть силы и возможности, все будут работать, чтобы был обвинительный приговор. Потому что оправдание будет значить, что не было прокурорского надзора: спросят, куда вы смотрели, товарищи? Возбуждения ведь проходят через прокуратуру, она же в суде представляет обвинение.
Если следователь прекратил дело за отсутствием состава преступления, его же и накажут — столько проверок будет, даже по его линии: почему человека преследовал, почему не сделал нужные выводы в самом начале? На такие вопросы и не ответишь. Принципиально надо найти виноватого. У МВД и СК это будет следователь, у прокуратуры — прокурор из-за отсутствия надзора.
Хотя вообще в идеале дела и возбуждаются, чтобы установить все обстоятельства и прийти к обоснованному решению, прекращать их или нет. Уголовно-процессуальный кодекс вообще написан шикарно, но закончить все дела в соответствии с ним невозможно. Понятно, что они обычно более или менее приведены в порядок, но чтобы полностью — я таких дел не знаю. Вот протокол допроса должен быть: вопрос-ответ, вопрос-ответ, а у нас все допросы идут сплошным текстом, и это плохо.
Я уже как адвокат прихожу к следователю, он такой [говорит моему подзащитному] — рассказывайте. Я говорю: мы не будем, вы задавайте вопросы, и наше право потом — обжаловать, может у вас вопросы наводящие будут или у вас обвинительный уклон, а вы же должны устанавливать обстоятельства, не обвинять. В этом плане, наверное, ФСБ лучше всех работает, у них четко: вопрос-ответ и вопросы продуманные.
За ФСБ редко надзирать приходится, как правило, этим занимается прокуратура субъекта [федерации], там у них есть отделы по надзору за спецслужбой с соответствующим доступом к секретности.
Карьера прокурора
Какое подразделение лучше — это индивидуально, платят одинаково. Гособвинение завязано с судом — до скольки суд работает, столько они и работают. А надзор — сколько жалоб тебе пришло, столько ты и разгребай.
Карьерный рост — вообще провокационный вопрос, даже для анонимного разговора. Думаю, если посмотреть родственные и другие связи прокуроров районов, то все станет понятно. Бывает, в прокуратуре сын генерала карьеру делает, бывает, кто-то по объявлению пришел. В остальном это еще и вопрос команды, насколько я знаю, если меняется прокурор области, то его люди становятся прокурорами районов, а те, кто был на их местах, уходят в аппарат и теряют реальную власть, занимаются статистикой. Это было бы хорошо на начальном уровне: уйти в аппарат и там карьеру делать. А [уходить туда] с должности прокурора района — уже нет.
Про взятки тоже надо спрашивать минимум у прокуроров района. Я свечку не держал, наверное, какие-то вопросы решаются, но это на уровне предположений. Хотя из моих коллег я единственный на работу пешком ходил. На прокурора района есть смысл выходить, он скажет [подчиненным], и никто спрашивать не будет. А на помощника прокурора же и могут доложить, та же милиция скажет, что с ним что-то не так.
«У Следственного комитета все совсем безобразно»
Сейчас, со стороны, кажется, что беспредела намного больше, что он везде. Когда я работал в прокуратуре, казалось — ну, у нас почти все законно, сейчас подравняем. Но там ты не сталкиваешься с людьми, тебе приходят бумаги, ты бумаги и оцениваешь, тебе люди не говорят, в какую ситуацию они попали и что претерпели от полиции и Следственного комитета.
Надзор еще иногда участвует в заседаниях по мере пресечения. И я ходил, и, бывало, выступал против ареста, которого требовал следователь. В Сибири еще судья был классный — и профессионал, и как мужик рассуждал правильно. В Москве же на процессе прокурор бубнит «считаю обоснованным, бу-бу-бу», и я тоже такой тактики изначально придерживался. А тот судья спрашивал — а чем обосновано-то все это? Вы хоть обоснуйте, говорил, поддержите. И это приятно, так сам процесс правильно построен. Даже арестант понимает — прокуратура не просто мямлит, а что-то обосновывает.
Иногда кажется, что в полиции уровень профессионализма выше, чем у СК, эти вообще наобум дела загоняют, очень много беспредела, на них и жаловаться сложнее — у них меньше статистики, которую им прокуратура может подпортить. Хотя, насколько я знаю, в одной из прокуратур в Московской области был такой конфликт, что даже заместителя прокурора не пускали в комитет, приходилось из областной прокуратуры приезжать и разбираться.
Как адвокат уже могу сказать, что у Следственного комитета все совсем безобразно. Ведь если человека осудили и все грамотно сделали, даже если он вину не признает, в душе-то он понимает — все доказали и деваться некуда. А если по беспределу посадили, человек не понимает, за что. Комитет вообще сильно изменился после выделения из прокуратуры. Раньше на совещаниях как было: надзор свободен, следствие — останьтесь. Был большой коллектив, много направлений, и не хотелось за одно из них краснеть. А теперь там начальник помогает своим.
Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов
Следователи будут платить за незаконное уголовное преследование
Генпрокуратура решила наказывать своих сотрудников за инициативу. Во вторник глава ведомства Юрий Чайка заявил, что следователи будут платить гражданам за незаконное возбуждение уголовных дел из своего кармана. «За подобные нарушения мы будем привлекать к ответственности должностных лиц. Кроме того, я дал поручение рассмотреть возможность предъявления иска в порядке регресса к должностным лицам, виновным в незаконном привлечении к уголовной ответственности граждан», — сказал Чайка во вторник на заседании Генпрокуратуры РФ.
Дело в том, что недавняя проверка в 32-х регионах страны показала: следствие часто совершает «целенаправленные» ошибки, что приводит к нарушению прав граждан. Причина ошибок сотрудников органов предварительного следствия — «непрофессионализм, значительное омоложение органов следствия и дознания, недостаточный опыт следственных органов», цитирует РИА «Новости» слова генпрокурора.
По данным ведомства, если в начале 2000 годов в российские суды поступало 150–200 исков от граждан, чьи права были нарушены на стадии предварительного следствия, то по итогам прошлого года компенсации от государства получили более тысячи человек на общую сумму свыше 100 миллионов рублей.
Как извинялись перед фигурантами дела Холодова
Изучив цифры, Чайка пришел к выводу, что отвечать перед незаконно преследуемыми россиянами в суде должен не Минфин, а сотрудники правоохранительных органов. «Мы считаем, что прокуроры должны участвовать в судебных заседаниях, на которых рассматриваются иски о возмещении ущерба, причиненного в результате незаконных действий правоохранительных органов, поскольку за качество следствия отвечают и следователи, и прокуроры. А в суде за это отвечает Минфин», — отметил генпрокурор.
Несправедливость Чайка усмотрел и в том, что сейчас свои извинения реабилитированным гражданами приносит только прокуратура. «С учетом последних изменений в законодательстве, на мой взгляд, извиняться перед гражданами, которые незаконно привлекались к уголовной ответственности, должны не только прокуроры, но и руководители следственных подразделений, на которых по новому закону возложена значительная ответственность», — сказал он.
Чайка объявил также, что прокуратура намерена ужесточить надзор за соблюдением законодательства в ходе дознания и предварительного следствия. Он уже дал поручение «тщательно изучить все материалы в наиболее неблагополучных с точки зрения нарушения прав граждан регионах». Отчет о ситуации генпрокурору должны предоставить через полгода.
Бывшие сотрудники правоохранительных органов идею о наказании экс-коллег Чайки приветствуют.
«Я, как бывший следователь МВД и как действующий адвокат, считаю инициативу Генпрокуратуры правильной и своевременной», — оценил выступление Чайки адвокат Евгений Черноусов. По его мнению, при введении таких санкций следователи будут не только тщательнее проверять обстоятельства перед возбуждением дела, но и осмотрительнее относиться к выбору меры пресечения. «А благодаря необходимости извиняться публично у сторон — следователя и подозреваемого — появится возможность примирения, — считает юрист. — Сейчас следователь и обвиняемый, даже если последнего оправдали, почти всегда расстаются врагами. Если же следователя обяжут извиниться, это может разрядить обстановку».
Европейский суд присуждает
Правда, по мнению председателя общественного совета при министре юстиции России, члена Московской Хельсинкской группы Валерия Борщева, извинения, которые приносят невинно осужденным, зачастую абсолютно формальные: «Они не соизмеримы с тем моральным вредом, который порой наносится этим людям». По его мнению, помимо следователей и прокуроров перед пострадавшими гражданами должны извиняться суды. «Вообще необходим мониторинг работы судов и судей, по которому Высшая квалификационная коллегия судей будет выносить свои решения», — заметил он.
«Россия занимает одно из первых мест по числу обращений в Европейский суд. Государство выплачивает истцам деньги из кармана налогоплательщиков. Поэтому в тех случаях, когда очевидна тенденциозность следствия, пусть платят следователи, не говоря уже о том, что в некоторых ситуациях они должны быть наказаны не только материально», — считает Борщев.
Другие юристы и политологи считают высказывания Чайки «популистскими», а саму правозащитную инициативу — очередным шагом в дипломатической борьбе Генпрокуратуры и Следственного комитета.
«Теоретически то, о чем сказал генпрокурор, вполне возможно, но вряд ли дело дойдет до воплощения этих обещаний в жизнь», — сказал «Газете.Ru» генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин. «Если прокуратура подойдет к этому делу серьезно, то можно будет взыскивать денежные средства со следователей — по той же схеме, как, например, страховые компании взимают деньги с тех, кто признан по суду виновником автомобильной аварии, — уверен Мухин. — Но вряд ли кто-то этим действительно займется. Высказывание Чайки, в первую очередь, популистское». Политолог добавил, что Юрий Чайка «выступил в воспитательных целях, чтобы оказать психологическое воздействие на следователей, которые возбуждают уголовные дела по заказу».
Противостояние спецслужб, в том числе Генпрокуратуры РФ и подведомственного, но не подчиняющегося ей Следственного комитета, «запятнало честь прокурорского мундира», говорит политолог. «И теперь Чайка начал мероприятия по чистке этого мундира», — добавил эксперт.
В том, что касается публичных извинений, которые, по словам Чайки, будут приносить следователи, политолог Мухин не видит ничего нового: «Они и так обязаны извиняться. В случае допущения каких-то злоупотреблений извинения должен приносить тот сотрудник, который нарушил права гражданина: прокурор, следователь или милиционер». Только регулируются эти отношения не законом, а должностными инструкциями.
По мнению адвоката Игоря Трунова, высказывания генпрокурора останутся профанацией до тех пор, пока не будет принят отдельный закон, регламентирующий механизмы и порядок реабилитации тех, кто был незаконно привлечен к уголовной ответственности.
«Дело в том, что сейчас в подобных ситуациях руководствуются указом РСФСР от 1981 года. Это устаревший подзаконный акт. Пока же слова Чайки — просто популистское заявление. Кстати, механизм, по которому следователи платят гражданам за незаконное возбуждение дел, есть и сейчас, только он практически не применяется. Хотя в порядке регресса государство может взыскать со следователя деньги, которые Минфин выплатил невинно осужденному. Но для этого нужно расследовать дело в отношении нерадивого следователя», — считает Трунов.
«Я сам когда-то был осужден, а потом оправдан. (В 1995 году Игорь Трунов был приговорен Хорошевском судом Москвы к шести годам лишения свободы за мошенничество с приобретением квартир. В 1998 году уголовный процесс был прекращен в связи с отсутствием состава преступления – «Газета.Ru»). Но передо мной никто так и не извинился, хотя мне выплатили компенсацию в $15 тыс. Впрочем сейчас бывший прокурор СЗАО Валерий Самойлов, который инициировал возбуждение того уголовного дела, сам стал фигурантом процесса об организации преступного сообщества», — рассказал адвокат Игорь Трунов.
Правда, по словам адвоката, «в текущих условиях, когда процент реабилитированных граждан невероятно мал (1%), проблема представляется надуманной».
Множество дел разваливаются, не доходя до суда.
Бывших подозреваемых отпускают из СИЗО, прекращают вызывать на допросы, с них снимают подписку о невыезде, но дело этим обычно и ограничивается. «Официально оправданных очень мало. Платить и извиняться, по сути, не перед кем», — добавил адвокат.
Первое в истории современной России извинение Генпрокуратуры перед экс-подозреваемым прозвучало в декабре 2006 года.
Тогда представители ведомства официально признали свою вину перед бывшим обвиняемым в убийстве журналиста Дмитрия Холодова военным Константином Мирзоянцем. Произошло это в ходе процесса по иску потерпевшего, в котором он настаивал на возмещении вреда, причиненного ему незаконным уголовным преследованием. В итоге Мирзоянц получил от Генпрокуратуры только официальные извинения и ни копейки компенсации.
Записки следователя: записка № 2. Как направляются уголовные дела.
Предположим, что Вы прошли путь, описанный в первой записке и были назначены на должность следователя в отдел полиции города, скажем, с населением 500 тысяч человек. В отделах следователи делятся на три группы:
1) следователи по нераскрытым уголовным делам. По сути это вечно дежурные следователи. В месяц они дежурят по несколько суток, дела в суд практически не направляют. Их задача провести первоначальные следственные действия, допросить, осмотреть и отдать дело другому следователю, из второй или третьей группы, что бы тот уже направлял его в суд. Если аврал, то таких следователей тоже могут заставить направить какое-нибудь дело в суд, но это будет что нибудь простое, так, для массы. Как правило в эту группу попадают новенькие, либо те, кому страшно доверить направлять дела в суд, ибо они часто косячат. Редко кто работает в такой группе по призванию.
2) и так, и сяк. Эти люди дежурят в месяц 3-4 раза в порядке очереди, а так же направляют дела в суд. В эту группу входят большинство следователей. С ними всё ясно, переходим к третьей группе.
3) следователи, направляющие уголовные дела в суд. Они практически никогда не дежурят и только и делают, что расследуют дела. Как правило это самые опытные, шустрые, умные следователи. Им отдают самые сложные и большие дела. Их не отвлекают по всякой ерунде, они заняты чисто расследованием.
Скорее всего молодой следователь попадет во вторую группу, хотя может попасть и в первую, прочувствовать жизнь так сказать.
И вот Вам дали Ваше первое уголовное дело. Предположим это кража: у потерпевшего украли мобильный телефон. Вора поймали, мобильный телефон вернули. Потерпевший был допрошен дежурным следователем, но как то не полно, Вам надо его передопросить. Вы звоните потерпевшему, а в ответ: “Мне некогда. Нет, не то что сегодня некогда. Вообще некогда. Я работаю. Телефон мне вернули, в принципе меня всё устраивает, я ничего не хочу, готов примириться с вором”. Но дело в том, что прекратить уголовное дело по примирению сторон, даже если это возможно, Вам никто не даст по двум причинам. Первая – нужно направлять уголовные дела в суд для статистики. Прекращенное уголовное дело как секс в презервативе – движение есть, результата нет. Поэтому никаких прекращений, всё в суд. И вот Вы уговариваете потерпевшего придти к Вам. Потом допрос. Допрос подозреваемого, свидетелей, осмотры, выемки, приобщения.
Тут Вы понимаете – в фильмах о следователях по телевизору показывают ерунду! С реальной жизнью они не имеют ничего общего. В реальной жизни следователь – это секретарь. Вам скинут на флешку волшебную папку с образцами всех документов и скажут: “Сынок, делай так как там и всё будет хорошо”. И вот молодой следователь начинает работать по шаблону. Отписали уголовное дело по грабежу? Вот тебе образец допроса потерпевшего и подозреваемого по грабежу, печатай в таком же стиле. Кража? Вот образец по краже. И все следственные действия делаются точно так же! Нужно изъять что-то? Сделай осмотр места происшествия! Почему не обыск или выемку? Ну потому что мы так практически никогда не делаем, так что не умничай! Нет времени объяснять, делай выемку! И вот Вы приходите на работу к 9 утра, садитесь за компьютер и целыми днями печатаете бесконечные допросы, выемки, осмотры и т.д. Венец – обвинительное заключение. В зависимости от объёма его можно печатать от 2 часов до нескольких дней не вставая со стула. Этого Вам по телевизору не покажут. Вы чувствуете себя машинисткой, но ни как не героем телевизионных сериалов.
Дальше Вас ждёт ещё большее разочарование. По закону следователь самостоятельное процессуальное лицо, требования которого обязательны для исполнения. На деле же следователь зависимый от руководителя, прокурора, судьи человечек, на указания которого многим плевать. По требованию прокурора следователь будет делать любые следственные действия, даже если считает их бредом. Казалось бы, человек признает кражу, всё очевидно. Но прокурор хочет, что бы в деле была проверка показаний на месте – значит Вы её сделаете. Судья потребует участие следователя в судебном заседании и он не сможет отказаться, хотя по закону не обязан принимать в них участие. Если Ваш начальник уважаемый человек, то возможно оперативники будут выполнять Ваши поручения. Если нет и опера на своей волне, то Вы будете выполнять их сами. К примеру Вам надо допросить человека, который видел вора по Вашему делу на месте преступления. Вы скидываете поручение операм: найти где живёт, обеспечить явку. Опер может спокойно напечатать Вам не выходя из кабинета в ответ рапорт: “На адрес ездили, никого не застали, будем искать дальше”, и ему за это ничего не будет и Вы никак на него не повлияете. Если человек Вам нужен – поедете за ним сами.
Но самое интересное ждёт Вас при направлении уголовного дела в суд. Вам нужно сделать всё, что бы прокурор утвердил обвинительное заключение, и это знают как прокурор, так и его помощники. И вот в день, когда помощник прокурора собирается читать Ваше дело, руководитель может позвонить Вам и сказать: “Так, твоё дело читает Иванов. Езжай к нему, сиди рядом, объясняй всё, и так пока он не подпишет у прокурора обвинительное заключение”. И вот Вы приезжаете к кабинету помощника прокурора района Иванова, садитесь рядом с ним, нежно и преданно смотрите ему в глаза, он перелистывает листы дела и начинается: “А это откуда?”, “А почему так”?, “А тут почему не сделали вот это?”. И на каждый вопрос Вы должны найти ответ. При этом Вас могут попросить сгонять за сигаретами, обедом, пачкой бумаги. Вы, конечно, можете отказаться. Но ведь мы прекрасно понимаем, что и Иванов может доложить прокурору, что в Вашем деле много косяков и его никак нельзя направлять в суд. Возможно придётся что-то переделать, но кто же дело на сухую забирает? Сбегай ка за бутылкой. И так целый день, пока Иванов не решит, что уголовное дело в порядке. Затем он пойдет к прокурору и доложит ему своё видение ситуации. Если прокурора всё устроит, он подпишет обвинительное заключение и. Вы должны будете вручить его обвиняемому. Да, по закону это должен делать прокурор. Но ведь не царское это дело. Потому это становится Вашей головной болью. Так, расписка от обвиняемого в получении обвинительного заключения есть, теперь дело за малым – подписать статистическую карточку. Эта карточка – венец всего! Вы можете даже не направлять дела, если она подписана, то в отчёте будет стоять, что уголовное дело Вы направили и план выполнили. Но Вам никто её не подпишет без реально поступившего в суд дела. Поэтому что надо сделать? Правильно! Направить уголовное дело в суд. Кто этим будет заниматься? Везде по разному, но часто встречается ситуация, когда это тоже становится головной болью следователя. Ему дают уголовное дело, сопроводительное письмо и он мчится с ним в суд. В суде уголовное дело берут не сразу. Там проверяют наличие расписки, вещественные доказательства и т.д. На это тоже может уйти время. А Вы же понимаете, что другие уголовные дела лежат и ждут, когда их будут расследовать, пока Вы сидите в прокуратуре и бегаете по судам. Но вот момент настал, уголовное дело у Вас приняли в суде. С заветным сопроводительным письмом Вы бежите к прокурору, показываете ему его и говорите: “Дело в суде, подпишите карточку”. Прокурор берёт ручку, смотрит на статистическую карточку и.
– Прокурор: “Ну нет. Преступление было совершено в подъезде. Я считаю, что это не общественное место, а в карточке ты заполнил как общественное”.
– Следователь: “Но ведь в прошлом месяце мы это обсуждали и ставили подъезд общественным местом!”.
– Прокурор: “Ну это было в прошлом месяце, а в этом у нас было координационное совещание и мы пришли к выводу о том, подъезд не общественное место. Исправь”.
И вот Вы бежите переделывать карточку. Карточка справлена. Ищете руководителя, подписываете карточку у него и вновь бегом к прокурору. Ну же, подпиши родимый! Да, дело сделано. Тут раздается телефонный звонок, это руководитель: “Так, ты где? Карточку подписал? Хорошо. Я позвонил в ИЦ, они ждут тебя. Давай чеши туда, вези карточку, она должна сегодня быть у них, срочно!”. И вот Вы со всех ног бежите с карточкой в Информационный центр МВД. Лишь после того, как эта карточка попадёт с ним, Вас можно будет поздравить – Вы официально направили своё первое уголовное дело.
Лень, обман и волокита: что делать с нерадивыми следователями
16 февраля 2018 года следователь ГСУ возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 285 УК (“Злоупотребление полномочиями”) на бывшего коллегу Алексея Федоровича из Бабушкинского межрайонного следственного отдела Москвы. Постановление о возбуждении уголовного дела на следователя выложилв открытый доступ адвокат Александр Забейда.
По версии следствия, 27 июня 2016 года Федоровичу поручили проверить заявление о нарушениях в Городской клинической больнице Ерамишанцева. Следователь назначил комиссионную экспертизу, хотя получил три ходатайства о том, что материалов для ее проведения недостаточно.
Федорович не стал приобщать документы к материалам дела и рассматривать, скрыв их от начальства, чтобы «облегчить свою работу»: это могло бы продлить срок экспертизы настолько, что по материалу проверки уже нельзя было бы принять законного решения. «Это существенно нарушило право заявителя на своевременный доступ к правосудию», указано в постановлении о возбуждении уголовного дела. Его завели в общем порядке – 15 февраля 2018 года Федоровича уволили.
Это довольно редкий случай, возможно, потому и резонанс в юридическом сообществе, предполагает руководитель уголовно-правовой практики коллегии адвокатов «Регионсервис» Дмитрий Гречко. С ним согласен партнер АБ «Ковалёв, Рязанцев и партнёры» Михаил Кириенко. Он не исключает, что положительное решение может объясняться в том числе реакцией вышестоящих руководителей на уровне Следственного комитета.
Возбуждение дела на следователя может объясняться в том числе реакцией руководства на уровне Следственного комитета.
Волокита – частый спутник доследственных проверок, хотя за ней могут стоять и субъективные, и объективные причины, говорит Кириенко. Не новость, что длительные экспертизы используют для того, чтобы продлить срок проверки или принять промежуточные решения, нужные лишь затем, чтобы их отменить, говорит адвокат. «Но выявление и подтверждение факта сокрытия запросов экспертов может стать прецедентным», – признает Кириенко. По его словам, такое случается, но руководство или надзирающие органы редко уделяют внимание таким нарушениям.
Терпение и настойчивость: не всегда, но помогают
В коллегии «Регионсервис» не раз обращались с заявлениями о привлечении к уголовной ответственности следственных работников, в том числе за волокиту, вспоминает Гречко. Однако в Кемеровской области сложилась практика не принимать подобные обращения. Органы Следственного комитета ссылаются на п. 20 Инструкции «О порядке приема, регистрации и проверки сообщений о преступлении в органах Следственного комитета Российской Федерации». Пункт запрещает регистрировать заявления, в которых заявители выражают «несогласие с решениями […] следователей, высказывают предположение о том, что те совершили должностное преступление и ставят вопрос о привлечении их к ответственности, не сообщая конкретных данных о признаках преступления». По словам Гречко, адвокаты обжаловали такие отказы в прокуратуре и суде, но те каждый раз признавали их правомерными.
Кириенко приходилось подавать заявления не на тему волокиты, а по вопросам незаконного уголовного преследования и фальсификации следователем вещественных доказательств. «Если честно, оба заявления не повлекли возбуждения уголовного дела, но помогли повлиять на ход расследования и его возвращение в законное русло», – делится адвокат.
Главные помощники в борьбе с волокитой – это терпение и настойчивость, убежден Кириенко. Податель жалоб, получив несколько отказов, не должен опускать руки, считает эксперт. По его утверждению, признание волокиты – это наиболее частый мотив прокурорских решений.
Получив несколько отказов, податель жалоб не должен опускать руки. Главные помощники в борьбе с волокитой – терпение и настойчивость.
Действительно, прокуратура часто удовлетворяет жалобы на волокиту, но в итоге ограничивается очередным формальным представлением, сожалеет Гречко. По словам юристов, оспорить бездействие следователя вышестоящему руководителю или в суд сложнее, потому что те ссылаются на «процессуальную самостоятельность следователя» (ст. 38 УПК).
Штучные приговоры: как наказывают за волокиту
По статистике Суддепа за 2016 год, по ст. 285–293 УК осудили 8676 человек, из них 1235 приговорили к лишению свободы, еще 1239 получили условный срок, а 5108 отделались штрафом. При этом 531 человек по приговору был освобожден от наказания по амнистии и 90 были оправданы.
Хотя диспозиция статьи позволяет привлекать нарушителей за разнородные проступки, как показывает Caselook, правоохранителей чрезвычайно редко наказывают за волокиту в уголовном порядке. Один из приговоров (дело № 1-122/2013) датирован 2013 годом, когда Мытищинский горсуд признал следователя Т. Цаголова виновным в преступном бездействии и запретил занимать должности в правоохранительных органах в течение трех лет. Цаголов должен был расследовать поножовщину и угрозу убийством, но, по сути, ничего не сделал за два месяца, только приостановил и возобновил производство. Он не запросил медицинскую документацию и не организовал экспертизу, чтобы узнать степень вреда здоровью потерпевшего, и не занимался розыском подозреваемой.
В суде следователь возражал против обвинения и ссылался на рапорты, попытки вручения повесток и прочие документы в деле. Но этим Цаголов лишь создавал видимость работы и возможность незаконно прекратить уголовное дело, решил горсуд.
Рапорты и попытки вручения повесток лишь создавали видимость работы следователя, который на самом деле бездействовал, решил суд.
Осужденный в другом деле – оперуполномоченный отделения угрозыска криминальной полиции С. Пятышин. Полицейскому было лень расследовать угон найденной автомашины. Вместо этого он обманом уговорил потерпевшего подписать объяснение, что угона не было: мол, ущерб для расследования незначительный, только сломаны замки. Следом правоохранитель отказал в возбуждении уголовного дела. А когда прокурор отменил этот отказ, полицейский вынес его вновь. Преступление в итоге расследовали без его участия, угонщик был найден и осужден.
Самого полицейского тоже ждало судебное разбирательство, в котором было несколько эпизодов. Изучив материалы по угону, Усть-Вымский районный суд Коми счел логичным и убедительным рассказ владельца машины о том, что ее у него угнали. Слова потерпевшего подтверждались и другими доказательствами, поэтому дело необходимо было расследовать. Пусть даже раскрытие преступлений средней тяжести не повлияло бы на статистику подсудимого, – он обязан был сделать все, что необходимо, в силу служебного долга, написано в решении по делу № 1-6/2015. Кроме того, суд отметил, что угонщика поймали позже, чем могли бы. А, находясь на свободе, он мог совершать еще преступления. Наконец, подчеркнул райсуд, Пятышин “нарушил нормальную работу полиции, умалил авторитет органов внутренних дел, создал негативное общественное мнение о сотрудниках полиции”. Осужденному запретили занимать посты в правоохранительных органах в течение двух лет, но тут же освободили от наказания в связи с амнистией.
Загрузка...